Вирус Тьмы, или Посланник [= Тень Люциферова крыла ] - Василий Головачев

Дадхикраван, который не испытывал подобного экстаза, выдал пси-импульс, переводимый как пожимание плечами.

— Странно, что на вас, людей, так действует простое визуальное наблюдение. Предназначение всех этих форм и радуг сугубо утилитарное — привлечь внимание насекомых для опыления цветов.

Никита улыбнулся.

— А вот тут, дружище, позволь с тобой не согласиться. В чем, в чем, а в созерцании красот есть особый смысл, неподвластный расчету и анализу в стиле рацио.

Дадхикраван не стал возражать.

Сухов перевел взгляд на город, сооруженный разумными пчелами, и снова замер. Перед ним раскинулся архитектурный шедевр, равного которому он не встречал ни на Земле, ни в других Мирах Веера. Эстетический эффект потрясал! Создатели города владели не только законами пропорций, золотого сечения и золотого вурфа, но и законами глубокого воздействия формы, цвета, перспективы, сочетаний и тончайших переходов на психику созерцателя. Город был возведен не людьми и не для людей, но красотой его и гармоничным совершенством ансамбля мог не залюбоваться только слепой.

— Сказка! — прошептал Никита.

— Расширьте диапазон видения, — посоветовал Дадхикраван. — Электромагнитный спектр не отражает всех красот города. К тому же он многомерен. Пчелы — я их называю эльфами — увлеклись фантомологией,[76]и большая часть города — как подводная часть айсберга — видна лишь самим создателям.

Никита сосредоточился, расширяя сферу своих паранормальных чувств, и по мере включения новых диапазонов сверхвидения город раскрывал перед ним свои новые эстетические эффекты, передать которые человеческий язык был не в состоянии. Последней ступенью совершенства города, его «башенной структурой» была вакуумная «пена» — почти неуловимое мерцание сложнейших энергетических переходов, воспринимаемых как нечто непостижимо прекрасное, ускользающее от понимания полного восприятия.

Сухов смог выдержать это переживание всего несколько секунд. Эхо обратной связи обрушилось на него волной тоски, горя и боли, и лишь ценой полуобморока ему удалось успокоиться и справиться с бунтом человеческого «я».

— Гиибель была права, — прошептал он, поддерживаемый Дадхикраваном, — во мне слишком много человека…

— Ну, я не вижу в этом ничего плохого, — ответил бывший темпорал. — К тому же вы до сих пор не раскрыли все свои резервы и не использовали всю глубину родовой памяти. Ваш потенциал никому не известен, и не этот ли факт пугает Великих игв? Уже очень давно по Вееру бродит легенда о грядущем пришествии Избавителя: вот, мол, придет Избавитель и освободит мир от скверны, пороков, адских сил и ненависти. Не о вас ли речь?

Сухов невольно засмеялся.

— Не увлекайся, Отшельник, я не Бог и не столь тщеславен, как Великие игвы, да и герой — вынужденный. — Он помрачнел. — Мне бы вернуть Ксению… а я пока не вижу средств, как это сделать. Соберу Семерых, а там посмотрим. Как называется этот Город Всех Городов?

— Никак. Я имею в виду — на человеческом языке. Можете называть его Эльфгард, или Дримтаун, или еще как-нибудь, не имеет значения.

— Пусть будет Эльфгард. Что ж, идем к твоим эльфам-пчелам? Интересно, как они выгля… — Никита не закончил.

Рядом, в нескольких шагах, проявилась вдруг из воздуха серебристо-прозрачная конструкция: трехметровый одуванчик, вплавленный в красивой огранки бриллиант. С тихим чистым звоном бриллиант превратился в ансамбль ничем с виду не скрепленных кристаллов поменьше, образовав нечто вроде ниши с сиденьями.

— Это явно не пчела, — изрек Никита. — И не эльф. Летательный аппарат? Такси, так сказать?

И, будто откликаясь на его слова, бриллианто-одуванчик превратился в… такси! В обычную, земную, вернее, российскую машину «Волга» тридцать третьей модели, с оранжевым фонарем на кабине.

— Ага! — сказал Сухов. — Я угадал. Конечно, лучше бы это был вертолет или… — Он не договорил.

«Волга» быстро, но плавно, трансформировалась в земной — опять же российский — вертолет серии «К» со сплошь застекленной кабиной и сдвоенным винтом.

— Не тратьте времени, — посоветовал Дадхикраван, развеселясь. — Это универтер, Машина Всех Машин. Конечно, в понимании нормального землянина. Она может трансформироваться в любую машину или устройство, способное работать в любых хронах в любом заданном режиме. По сути это совершенный фантомат с неограниченным запасом функций. Единственное его ограничение — непричинение вреда кому бы то ни было.

— То есть в оружие она не превращается. — Никита хотя и был потрясен, но, не будучи технарем, особого восторга не испытывал. Только пожалел, что эту Машину Всех Машин — универтер не видит Такэда. — Когда-нибудь и человечество доведет свою технику до такого совершенства, если не вымрет. Ты поедешь со мной или доберешься своим ходом?

— Вы тоже могли бы добраться своим ходом, Посланник. — Дадхикраван помолчал. — Но коль уж за нами прислан экипаж, будем вежливыми.

Вертолет поплыл, как восковая фигура от пламени пожара преобразовался в полусферу с двумя креслами, где разместились путники, и «мигнул» — то есть исчез и проявился уже в другом месте.

Видимо, город эльфов-пчел был оборудован системой пси-считывания и исполнения желаний гостей, потому что за немногие секунды после их прибытия вокруг вырос целый квартал земного города в стиле архитектуры конца двадцатого века: высотные дома — алюминий, стекло, сталь, бетон, невесомые виадуки, геометрически правильные строения вдоль проспекта, шеренги лип и тополей.

— Русский квартал, — хмыкнул Никита, озираясь. — Новый Арбат… М-да!

— Вы подумали о родине, и вам обеспечили комфортные условия.

— Я это понял. — Ностальгия резанула острым ножом по сердцу, заставила прикусить губу, оживила воспоминания, потянула цепь ассоциаций. Чувствуя закипающие слезы, с удивлением прислушиваясь к буре в душе, Никита с огромным трудом заставил себя сосредоточиться на действительности. Подумал: слаб человек! Не пора ли переходить на иную энергетику? Или это влечет за собой перестройку психики? Уэтль и Зу-л-Кифл ведь почему-то сохранили гуманоидную форму…

Что-то изменилось вокруг. Сухов очнулся.

«Новый Арбат» исчез, вокруг высились здания совершенных форм, гармонично перетекавшие друг в друга. И от их созерцания в душе начинала звучать музыка. Впрочем, они сами были застывшей музыкой и поэзией, смотреть на них хотелось долго-долго…

Никита вышел из транса с помощью Дадхикравана. Напротив, в метре от светящейся поверхности улицы, висел тихо гудящий дымно-золотистый шар размером с колесо автобуса. Вернее, не дымный и не шар — рой! Это были хозяева города, его строители и жители. Пчелы. Сухов разглядел одну из них: пчела больше напоминала земного шмеля, отличаясь от последнего разве что расцветкой — все оттенки желтого и золотого — и более крупными размерами.